Самый эффективный метод борьбы с онкологией — просвещение

Елена Солопова,
генеральный директор
«Маданес», Россия

Наша с вами встреча сегодня посвящена борьбе с онкологическими заболеваниями. Самым важным, самым эффективным методом этой борьбы является просвещение, потому что мы по-прежнему живем в обществе с огромным количеством заблуждений и мифов, связанных с онкологией. Чем меньше мы знаем, тем страшнее нам бывает, когда мы слышим слова «рак» или «онкология». Поэтому очень важно иметь возможность узнать не просто про новинки, тренды и течения, но факты, которые станут залогом успешного излечения, если оно понадобится, или методом предотвращения развития заболевания.

Ценность любой программы страхования, в особенности программы по лечению серьезных заболеваний, измеряется только тем, как часто человек может воспользоваться ею, какие результаты она дает. В портфеле «Маданес» на сегодняшний день больше полутора миллионов застрахованных. Мы очень много работаем с онкологическими заболеваниями, это более 80% обращений. К сожалению, больше двух третей обращений — это третья и четвертая стадии заболевания, тяжелые состояния, которые всегда объективно сложнее лечить. Несмотря на это, нам удается добиваться показателя пятилетней выживаемости наших пациентов более чем в 89% случаев. Это значительно выше, чем среднемировой показатель, потому что страховка дает нам необходимые для этого ресурсы. С моей точки зрения, страховка — это не более чем инструмент. Инструмент очень и очень важный, способствующий эффективному решению тех проблем или предотвращению тех рисков, с которыми сегодня сталкивается огромное количество людей.

Один из самых распространенных страхов, который мы встречаем в работе не только среди наших пациентов, но и среди наших партнеров, коллег, клиентов, — это страх не просто самого заболевания, но и лечения. Онкологическое лечение достаточно длительно, как правило, оно может быть неприятным и болезненным. При этом есть гораздо большее количество факторов, связанных с процессом лечения заболеваний, которые сами по себе требуют очень серьезной поддержки, серьезных ресурсов для того, чтобы этот процесс был эффективным и своевременным. ДМС сегодня рассматривается и в российском здравоохранении как дополнительный источник и канал финансирования медицинских центров для того, чтобы иметь возможность оказывать пациентам современную медицинскую помощь. На сегодняшний день страховка — в первую очередь это инструмент, который помогает эффективно организовывать процесс диагностирования и лечения наших пациентов, поскольку позволяет, во-первых, очень серьезно экономить время, а мы знаем, что время — это тот ресурс, которого всегда очень мало у всех наших пациентов, и, во-вторых, экономить деньги.

Когда нас приглашают на презентации к клиентам партнера, один из важнейших вопросов, который мы задаем: почему у вас еще нет страховки ДМС? Один из самых распространенных комментариев, которые мы слышим: «Я сейчас не готов включать эти расходы в свой бюджет. У меня сейчас нет денег на страховку». Или другой вариант: «У меня есть определенные сбережения, и, если понадобится, я самостоятельно оплачу нужное мне лечение. Зачем мне нужна страховка? Зачем тратить на нее деньги?». Это один из самых нерациональных аргументов с точки зрения логики. Поясню почему. Расходы на лечение не пропорциональны стоимости, затраченной на страховку. Мы говорим о средней стоимости полиса, которая сопоставима со стоимостью чашки кофе в день. И самое главное — это та стоимость, которой вы можете управлять. Она известна, вы можете встроить ее в свой бюджет, в то время как стоимость любых медицинских расходов прогнозировать невозможно.

Почти ежедневно к нам обращаются наши партнеры с вопросом о том, сколько может стоить лечение при том или ином диагнозе. Коллеги, оно может стоить 100 тысяч рублей, а может и 1,5 миллиона, потому что, во-первых, не проведя тщательной качественной диагностики, мы не знаем, какой будет протокол лечения. Во-вторых, лечение онкологических заболеваний — это процесс всегда очень пластичный. Могут произойти изменения. Да, могут быть хорошие отзывы на лечение, а может быть более сложный отзыв на лечение.

Средняя стоимость одного курса химиотерапии рака молочной железы еще в прошлом году составляла 100–150 тысяч рублей. Речь идет только о лекарственной терапии. Сегодня, из-за того, что все более активно используются таргетные препараты при лечении рака молочных железы, средний ценник уже 400 тысяч рублей. Понятно, что чем больше мы работаем с эффективными препаратами, тем, очевидно, эффективнее результат лечения. При этом вопрос доступности такого лечения становится более острым не только для пациента, но зачастую для медицинского центра.

Очень сложным остается вопрос о том, в каких регионах лечат лучше. Часто мы сталкиваемся с ситуацией, когда нас просят подключиться к какому-то кейсу, дать совет, помочь с навигацией, подобрать специалиста, и мы видим, что диагноз был поставлен правильно. Лечение было предложено правильное. Но очень часто в регионах, если медицинский центр в рамках того же государственного финансирования не получает необходимого количества таргетных и терапевтических препаратов, лечение либо заменяется более старыми методиками и протоколами, либо оно затягивается до момента поставки, поступления необходимых препаратов. Это очень большая проблема, но она носит в первую очередь экономический характер. Кроме того, не стоит забывать о росте стоимости медицинских услуг. Мы говорим в первую очередь о росте стоимости лекарственной терапии, которая составляет 80% лечения любого онкологического заболевания. Факторы, которые повлияли на скачкообразный рост стоимости препаратов, всем понятны. Сразу хочу оговориться, чтобы картина не казалась такой мрачной, что на сегодняшний день проблемы с поставками препаратов для наших пациентов, для наших страховых компаний нет. Это возможно, во-первых, потому что наши с вами программы страхования дают очень хорошую финансовую защиту и возможность работать в том числе с самыми дорогими препаратами. Мы сотрудничаем с медицинскими центрами, которые очень ответственно подходят к постоянному пополнению собственных запасов этих препаратов. Мы не испытываем каких-бы то ни было проблем в случае необходимости препарата. «Маданес» самостоятельно закупает его по назначению лечащего врача, передает либо в медицинское учреждение, либо самому пациенту, если это, например, таблетированная форма каких-то препаратов. Мы планируем закупки препаратов для наших пациентов примерно на 4 месяца вперед. Разумеется, мы говорим об основных лекарственных средствах. Новые появляются все чаще, но это позволяет нам обеспечивать терапию для наших пациентов бесперебойно.

Следующий очень серьезный рисковый фактор, с которым мы сталкиваемся, — это законодательство. Речь идет о новом законе, который вступил в силу с 1 января 2022 года. Это 116 Федеральный закон об изменении порядка маршрутизации онкологических пациентов. Логично меня спросить, какое отношение этот закон имеет к нам, если мы говорим о платных медицинских услугах только для наших центров. Если очень коротко: закон этот неординарный. Он вызвал много комментариев в профессиональном онкологическом сообществе. Но, тем не менее, в силу вступил. Очень коротко: закон делает акцент на проведении лечения по месту проживания, по месту регистрации онкологического пациента. Это не значит, что пациент не может попасть на лечение в другой медицинский центр. В федеральные, например, куда, конечно, мы стремимся всегда попасть. Процесс этот становится гораздо более сложным. Это связано с очень объективной причиной — разной стоимостью медицинских услуг в разных регионах и разными бюджетами в территориальных фондах ОМС. Это часто приводит к тому, что бюджеты становятся очень дефицитными в разных регионах и они просто не могут позволить себе обеспечение оплаты лечения пациента из Абакана, например, в Москве, так как региональные тарифы разные. К чему это приводит на практике? Выехать на лечение из своего региона становится очень сложно. При этом мы понимаем, что объективно распределение ресурсов в разных регионах, как человеческих, так и финансовых, неравномерно.

Следующий нюанс в этом законе, который как раз непосредственно касается нас с вами, связан с тем, что меняются требования к медицинским центрам, как частным, так и государственным, которые могут работать в рамках ОМС. Это требования к инфраструктуре. Теперь для того, чтобы клиника или медицинский центр могли работать в рамках ОМС, они должны иметь возможность предоставлять все три ключевых вида онкологической помощи: лекарственную терапию (химиотерапию, таргетную терапию); все лучевые методы лечения (радиотерапию); хирургические методы лечения. Мы работаем по онкологическим кейсам. На сегодняшний день от Калининграда до острова Русский мы достаточно неплохо знаем ситуацию, в том числе с частными медицинскими центрами в регионах. К сожалению, многие из них оказываются сейчас отрезанными от канала ОМС, потому что какой-нибудь небольшой частный медицинский центр в регионе, который хорошо проводит лекарственную терапию, но не делает, например, лучевую терапию, просто не может поставить себе линейный ускоритель. Это очень дорого и нецелесообразно для этих центров. Они оказываются сегодня отрезанными от каналов финансирования, и получается, что пациент может продолжать там лечение только на платной основе или благодаря страховой программе, которая будет для него эти расходы оплачивать. Это очень серьезное изменение. Повторюсь, это сокращение возможности выбора для пациентов. К нам ежедневно обращаются десятки людей, которые просят помочь получить направление в другой центр или найти решение в этой ситуации. Лучше всего решить эту проблему может добровольное медицинское страхование.

Международный опыт и практика показали, что абсолютно во всех странах процесс развития и проникновение программ добровольного страхования являются неотъемлемой частью развития качественных медицинских услуг. Почему? Потому что национальные системы здравоохранения во всем мире перегружены. Мы знаем, какую нагрузку они получили во время пандемии. Все ресурсы бросались на работу с коронавирусом и его последствиями. Вопросы инфляции параллельно с резким ростом стоимости медицинских услуг тоже являются дополнительной нагрузкой на национальное здравоохранение. Неизбежно во всех развитых странах, не только в России, многочисленные финансовые затраты ложатся на плечи пациентов, и единственное объективное рабочее решение для этой ситуации — это программа страхования. Конечно, ни одна страховка в мире не может гарантировать того, что человек не заболеет. Это, к сожалению, пока невозможно. Но программа страхования однозначно может гарантировать, что при грамотном отношении к своему здоровью пациент получит необходимую медицинскую помощь. Это возможно исключительно благодаря тем ресурсам, которые предоставляет программа страхования. Любая программа онкострахования, в особенности реализованная в КАПИТАЛ LIFE, построена на трех ключевых «китах». В своем основании это доступ к лучшим медицинским практикам без ограничения работы с регионами или со столицей, с частной или с государственной клиникой, у нас всегда есть возможность выбора врача или целой команды врачей, если это нам необходимо. У нас есть необходимые ресурсы для того, чтобы позволить себе самые лучшие методики диагностики.

Кроме того, у нас есть второй очень важный блок — это финансовая защита. Средняя стоимость онкологического лечения сегодня в России — примерно 1,5 миллиона рублей, но тенденция к повышению этой стоимости есть и очень интенсивная. Мы это видим, поэтому нам очень важно иметь финансовый запас для того, чтобы наши пациенты имели доступ к лучшим решениям, которые могут быть предложены медицинской индустрией сегодня.

Третий компонент — это индивидуальная организация и психологическая поддержка наших пациентов. Непростой многонедельный процесс постановки диагноза в рамках частного медицинского центра можно сократить до одного дня. Эмоциональная нагрузка, с которой сталкивается человек, услышавший в свой адрес такой непростой диагноз, одинаково высокая вне зависимости от того, занял этот процесс 4 недели или один день. Это очень непростая ситуация не только для самого пациента, но часто для его близких и родных, с которыми мы тоже активно работаем. Ключевая задача «Маданес» в этом процессе, во-первых, взять пациента за руку и направить в лучшую клинику, к лучшему врачу, который может сократить процесс с 2 месяцев или больше и оказать необходимую психологическую поддержку для того, чтобы все эмоциональные ресурсы человека были сконцентрированы на рабочем процессе лечения и восстановления. Это очень важный компонент сегодня, который может драматично повлиять на процесс лечения пациента.

Не могу не поделиться кейсом, которым мы очень гордимся и который наглядно показывает три ключевых компонента синергии, лежащие в основе наших с вами страховок. Кейс очень непростой. Пациентку нам передали в конце 2021 года, незадолго до новогодних праздников, с 4-й стадией аденокарциномы эндометрия. В начале пациентка проходила терапию в Германии самостоятельно. Но, к сожалению, в какой-то момент результаты лечения уже были неудовлетворительными. Она вернулась в Россию, стала проходить лечение по ОМС. Увы, картина была достаточно печальной, когда нам передавали кейс в работу. Прогноз у врачей был негативным, и говорили о двух неделях прогноза выживаемости. Ей было предложено привести личные дела в порядок, сконцентрироваться на этом. «Маданес» подключились, повторюсь, за несколько дней до Нового года, и нашей ключевой компетенцией в данном случае было порекомендовать специалиста, который бы мог в такой непростой ситуации предложить какой-то альтернативный вариант. В данном случае речь пошла о подборе off-label — терапии. Off-label — это когда препарат применяется не по основному своему назначению, мы говорим в данном случае о препарате «Алпелисиб», который как раз активно используется при метастатических раках молочной железы. В данном случае нам необходимо было решить вопрос с обширным метастазированием печени у пациентки, который и приводил к быстрому снижению показателей жизнедеятельности. Препарат назначали с большой осторожностью, с достаточно пессимистическим подходом, но тем не менее нам удалось продлить жизнь пациентке на 10 месяцев. К сожалению, рано или поздно заболевание берет свое. Но эти 10 месяцев стали ключевой разницей. Она продолжала вести полноценную жизнь, не находилась в больнице, самостоятельно передвигалась по городу, хорошо себя чувствовала. Только последнюю неделю она провела уже в медицинском центре, получая необходимый уход. Возможность эту нам дала, во-первых, очень серьезная экспертиза медицинской команды, которая работала с ней, как только мы получили кейс. Но в первую очередь, конечно же, финансовая поддержка, потому что препарат, который был назначен, стоил на тот момент порядка 300 тысяч рублей за один курс. Стоимость нереалистична для самого пациента. В рамках ОМС получить этот препарат было невозможно, потому что это off-label — терапия. Поэтому, несмотря на исход, мы считаем вот такие кейсы, такие истории тоже победой, успехом. Современная медицина — не только про выживаемость, но и про качество жизни пациентов, их близких людей.

Мы очень много говорим о том, что современная медицина может одно, может другое. Современное страхование может дать вам одно или другое. Но есть еще очень важный шаг, который нужно сделать, — взять то, что могут дать пациенту и медицина, и страхование. Когда поднимается вопрос прохождения диспансеризации, или чекап, по-прежнему порядка 10% пациентов, получивших онкологический диагноз, предпочитают ничего по этому поводу не делать. То есть: нет, я лечиться не буду, это слишком страшно, или слишком сложно, или бессмысленно. Это поражающая статистика, но я думаю, что статистика тех людей, которые не задумываются о своем здоровье, пока не произойдет что-то серьезное, она, наверное, еще более внушительная. Думаю, что порядка 90%. Может быть, для кого-то мотивацией будет ответственность не только за самого себя, но за близких людей, которые пострадают не меньше, если в их окружении человек столкнется с серьезным диагнозом, сложным процессом лечения. Поэтому нужно брать все преимущества, которые может дать и медицина, и страхование, нужно ими пользоваться, потому что без этого ответственного отношения к себе сегодня завтра может выглядеть совсем иначе. И для нас с вами, и для наших близких.

Вопросы

Помогает ли импортозамещение в производстве российских препаратов или все-таки мы останавливаемся на импортных препаратах и сложным путем их привозим?

Я не разделяю повсеместный подход к тому, что оригинальный препарат — это 100% хорошо. Действительно, есть препараты, которые являются аналоговыми, которые выпускаются в России, и методика выпуска, упаковки, стабилизирующей вещества в этом препарате, могут быть менее качественными. Такие препараты мы знаем и стараемся их избегать. Мы всегда исходим четко из рекомендаций лечащего врача. Если он сказал, что можно использовать определенный препарат такого-то производства и ничего больше, значит, мы будем делать все, чтобы этот препарат получить. Если лечащий врач пациента считает, что можно предложить такой вариант, и вот такой вариант, и такой вариант, если он не видит риска ухудшения качества от этой терапии, то мы можем действовать более свободно.

Пациентка, о которой вы рассказывали, попала из Германии уже с диагнозом к вам на лечение? Было ли это страховым событием? Почему она обслуживалась по полису ОМС?

Это было страховым событием. Она начинала терапию, начинала лечение в другой страховой компании и застрахована была в другой страховой компании. Клиентка корпоративная, поэтому весь коллектив был передан на обслуживание нам, в том числе открытые кейсы, и мы подключались уже в процессе.

Страховой компанией при страховании будет оплачиваться любая онкология или имеются исключения?

Все исключения четко описаны непосредственно в программе страхования. Есть ряд легких, часто распространенных заболеваний, которые не являются страховыми событиями. Это связано с тем, что мы хотим сохранить доступную стоимость. А чем шире страховка, тем она дороже. То, что не является смертельно опасным, критичным, то, что может быть вылечено без участия ассистанса или страховщика, не требует серьезных финансовых вложений, — все-таки не будет входить в программу страхования.

В текущей ситуации как-то изменилась ситуация с детской онкологией, что сейчас у нас с этим сегментом? Что нового на рынке?

Детская онкология — всегда одна из самых сложных тематик. Во-первых, к счастью, ее значительно меньше, но она сложнее и дороже. В этом смысле ничего не поменялось. До последних событий достаточно активно обсуждался вопрос открытия лаборатории CAR-T на базе НМИЦ им. Димы Рогачева. CAR-T — это метод генной инженерии по лечению в первую очередь рака крови. Пока этот проект вынужденно приостановлен, потому что он требует участия международных партнеров. Но с точки зрения лекарственной терапии и квалификации врачей ничего не поменялось. В этом смысле все остается так же, как работало ранее.

Онкология набирает обороты, но остались инсульты, инфаркты. Как известно, в России эти заболевания очень помолодели. Как организована работа для клиента с такими диагнозами, которые имеют полис страхования от «Маданес»? Будет ли организовано не только лечение, но и реабилитация? Если будут повторные случаи в течение трех лет, будет ли оказана помощь?

В КАПИТАЛ LIFE инфаркты и инсульты не являются страховыми событиями как таковыми. У нас в полис входят хирургическое лечение заболеваний, кардиохирургия и нейрохирургия после того, как они возникли. Соответственно, если после инфаркта клиенту планово понадобится оперативное лечение, например, аортокоронарное шунтирование или установка стента, то это будет страховым событием. Для того чтобы проводить реабилитацию, лечить инфаркт, инсульт, нужно иметь возможность в любой точке страны организовать экстренную медицинскую помощь, а это стандартные программы ДМС. Сегодня мы с вами говорим о критике, которая включает только плановое лечение и лечение конкретных очень серьезных заболеваний. И, повторюсь, у нас онкология является одним из основных страховых событий. Примерно 80–90% выплат за последние 3 года пришлись на онкологию, поэтому мы этот продукт позиционируем как плановый и для лечения, хирургии онкологических заболеваний.